Безжалостное солнце пустыни палило нещадно и дико. Горячие пески словно бы источали пар, размывающий, вымалёвывающий взгляд в одном сплошном, зыбком мираже. Никогда прежде не встречавший подобного места, Хэй был разочарован видеть одни и те же дюны, бесконечные горы песка, скрывающие позади себя лишь ещё большее количество собратьев. Но чувство зародилось не от тяжести пути, однотипного пейзажа и огромного количества неприятного света. Нет. Всё было именно таким, каким он и ожидал. И это осознание, отсутствие чего-либо особенного, что способно было найти отклик в сердце убийцы, удручало.
Лишь первые несколько секунд дороги, пока не вернулась пустота, поглотившая даже это слабое чувство.
Сколько дней прошло в нескончаемом пути? Кто знает. Несколько раз над головой сияло звёздное небо, замеченное им в редкие моменты пробуждения. Ото сна, поддерживаемого ритмичным перезвоном колокольчиков браслета. Когда-то давно, теперь уже в прошлой жизни, каждый отзвук сопровождался улыбкой. Радостной, переполненной счастья и греющей душу. На самом деле их было две, но со временем они слились в одну. Вместе с тем, как образ дорогих сердцу и ныне потерянных людей расплылся в пламени войны, потеряв очертания. Но это не важно. Он помнит их. Не давно умершим разумом и телом, а тем эфемерным, пустым сосудом, что была его душа. И с каждым новым звоном погружается в воспоминания, размытые и чёткие, близкие и далёкие, прекрасные и грустные. Не замечая, как начинается день и к концу подходит ночь. В который раз.
Неожиданный порыв ветра развевает плащ подобно флагу. Медленно, Хэй поднимает взгляд с песка наверх. Он прибыл. Дорога подошла к концу. Но улыбки на лице так и не возникло, как и радости. Только глаза нашли оружие в левой руке, словно бы в подтверждении его существования. И сумка, свисавшая с правого плеча, впервые за всё это время показалась тяжёлой.
"Я на месте." Сухая мысль, констатация факта. И, всё же, этого было достаточно. Очередной промежуток жизни подходил к концу, и он лишь выделял новый, оставляя позади прошлый. С какой стороны не посмотри, а казалось, будто бы все самые страшные эпизоды прошедшего были лишь вступлением перед чем-то большим. Сначала британцы, потом тайпины, а теперь - Акума, Нои и экзорцисты. А что после них? Целый пантеон богов и воскресший император Цинь Шихуаньди? Насмешливая ухмылка примостилась на уголках его губ. И с чего бы это ему быть настолько увереным в собственных силах противостоять целому миру?
Уверенный шаг вперёд. Ожидать больше нечего. Хрупкая надежда была единственным, за что он мог уцепиться, да и та изначально трещала по швам. Но если нет смысла продолжать существование, нужно лишь найти его. Сила, изменяющая само пространство и время вокруг себя, просто обязана быть способной на одно маленькое чудо. "А если нет..." А если нет, то, по крайней мере, он найдёт себе хоть какого-то рода занятие.
"Что это?" Дверь в форме лица. Кажется, даже живая - зрачки точно повернулись в его сторону, хоть теперь и замерли на месте... в страхе. И Жестокость, хоть и насыщенная и притупленная, всё равно поглотила его. Когда рука потянулась к рукоятке во дао, было уже поздно. Оглушающая сирена завыла подобно раненному зверю, действуя на обострённый слух убийцы особенно болезненно, и не оставалось теперь уже никаких сомнений в том, что просто беззвучно войти внутрь не удастся. "Слишком громко." А он не любил громкие звуки. И единственным выходом из данной ситуации видел только необходимость разрубить живой камень на двое.
— Хм? — рука так и осталась лежать на рукоятке. Вместо толпы экзорцистов со стороны здания показался лишь один человек, да и та была девушкой. Очередная шутка? Только вот лицо было ему знакомым. Светлые волосы, красные глаза - в памяти так и всплыла встреча с одним из многочисленных Искателей, самым любезным и разговорчивым из всех им встреченных. Если бы не эта "судьбоносная" встреча, то Хэй так и остался бы бродить по миру в бессмысленных поисках чего-то родного. — Женевьева... я правильно понимаю? Замечательно.
Колокольчик позвякивал в такт движениям руки. Сбросив сумку прямо на песок и положив рядом оружие, он некоторое время копался в мешке. Совершенно непринуждённо и не торопясь. Словно бы в его распоряжении было всё время этого мира. Так оно, по крайней мере для него, и было, и когда на свет солнца пустыни наконец показался листок бумаги, потрёпанный не меньше, чем изношенное одеяние китайца, успело пройти значительное количество времени.
— Я пришёл на собеседование, — протянутая вперёд бумага, совершенно бесстрастное, мёртвое лицо и взгляд так ни разу и не отведённых в сторону холодных глаз. Казалось, отказать такому человеку попросту невозможно.
Отредактировано Yang Hei (02.04.2014 22:31:11)
