Осень — это романтика.
Дни становятся всё короче, а наполняющиеся прохладой ветер и воздух вынуждают всё чаще задумываться о том, чтобы выходя из дома, не забывать захватывать с собой старый пиджак или драповую куртку, а то и вовсе одевать под них жилет. Это только кажется, что простуду схватить не легко, а на деле: как свистнуть.
Осени старая пряха с глазами-звездами под набрякшими веками-тучами скоро начнет выплетать свой ковер иглами дождей, нитями тропинок и паутинок, бусинками листвы, которые цветными и радостными клубками разбегутся от нее в разные стороны, путая узор.
И вокруг – робкая, хрустально хрупкая тишина. Длинные тени, окруженные лунным серебристым сиянием, ложатся под ноги, а приятная прохлада обнимает за плечи своими невидимыми руками. И всё вокруг спокойное, сонное и словно даже замершее в ожидании чего-то.
Осень только месяц как наступила и ещё будет мучиться, ломать игры дождей, наставлять на нос очки Времени, гонять от себя ветер-шалунишку; рвать нити, путать узор на холсте земли, меняя гамму…
Чувственной вакханкой, бесстрашной танцовщицей пронесётся осень по ветвям, душам и лицам под звуки яростной скрипки и тамбурина, одевая свои владения в золотисто-желтое, вишнево-красное, темно-зеленое.
Погода изменит свой цвет, и жизнь установится в желтой краске опавших листьев – то будет смерть природы и восстановление отмирающих чувств. Ветер раскачает рябину из стороны в сторону. Красные бусины будут рассыпаться звездами в отмирающих клетках животрепещущих деревьев.
И пожелтеют листья. И упадут они на землю. И там они и останутся. Навсегда.
Осень будет страдать, пытаясь создать Гармонию, не ведая, что уже сотворила её.
Парк вокруг стоял прозрачный и обманчиво пустой. В прочем, нет… не обманчиво. Среди ночи едва ли найдутся желающие прогуляться по его аллеям и дорожкам вдоль. Можно смело ступать, не опасаясь ничего, если только, конечно, пожелавший прогуляться не будет бояться темноты. Но Джон не боялся. Что такое темнота в сравнении с самым ослепительным светом?
«Вот идет по свету человек-чудак, сам себе печально улыбаясь, — прервав насвистываемый незатейливый мотив Кольт, зевнув, потянулся, подняв руки вверх, к темному небу усыпанном бисером ярких звёзд».
Что было страшнее, усталость или боль посилившаяся в руках после того как начальник, та ещё падла, загонял их до полусмерти, Джон не знал. Точнее, не определился. Но самым паршивом было фактическое отсутствие желания сна. Зевнуть – это одно, а ты пойди и усни… Хотя, казалось, впахав как конь, засыпать будешь без задних ног, но дудки. Или это так полуночной образ жизни и сон по три-четыре часа сказывается? С этаким намеком от организма, мол, я хозяин, привык, но ты всё равно дурак.
«Надо что-то менять… — Да только что тут изменишь? — Работу?»
Легче не работать вовсе. С одной стороны, это было возможно… С одной. Но так рисковать Кольт бы не стал. Лучше уж работу сменить, она ж не жена, чтобы быть одной-единственной избранницей на всю жизнь. Хотя ладно, некоторые и жен меняют, что уж сравнивать тогда? Жалко было только с сотоварищами расставаться. Ребята хорошие. Душевные. Не злые.
«Не злые… Но иногда могли бы и уметь держать язык за зубами, — так вот, например, бесконечные остроты в адрес его утренней невыспатости и помятости перестали быть чем-то необычным». Они вошли в привычку. И никто ж не верит, что это бессонница! Хотя ладно, пусть думают, что он действительно по барам, кабакам да бабам шляется.
«Делом бы хоть полезным занялся, раз уж не спишь… — Но ни на что подобное не тянуло». Душа требовала спокойствия и умиротворения. Хотя календарные даты все более настойчиво напоминали, что пора бы перестать просиживать на ровном месте и уже определиться, как стоит действовать. На примете было несколько крайне интересных лиц, и информацию удалось получить отнюдь не легко и просто, но… что-то неясное, словно заслонившая солнце тень, на грани интуиции и шестого чувства, мягко вынуждало Инквизитора лишь думать о том, что стоит сделать. Он раз за разом прокручивал в голове всю имевшуюся информацию, сверял факты, проверял возможные планы действия и всё равно не действовал. Перед глазами так и стояла газетная статья, заголовок которой красноречиво цитировал «Никогда не найдете!».
«Никогда… — Слишком жестокий жест для того, кто хотел бы выступать для него доброжелателем». С одной стороны, Кольту не нравилось, что кто-то вообще решил подражать ему. Он уже устранил двух своих «учеников» и так называемых «последователей», но то были детские игры в сравнении с тем, что сейчас взбрело кому-то в голову. Даже не взбрело… Ударило и по шарам. Но если посмотреть на ситуацию с другой стороны, то помимо еще большего отемнения его и без того не самого доброго второго имени этот кто-то мог быть тем, кого поймают вместо него. Хорошо это или плохо? Если фанатик – дилетант, которого поймать удастся, то нет. Он честно и радостно скорее всего признается, что это он – Инквизитор, весь из себя единственный и неповторимый, а власти будут рады, что поймали опасного маньяка. Город и его жители вздохнут с облегчением. Но ненадолго. Ровно до тех пор, пока не станет ясно, что была совершена ошибка. Ну или выдвинут предположение, что это фанатичные последователи бушуют и намекают, что дело их Учителя будет жить в веках, что куда как логичнее для тех, кто сидят там, наверху. Кто же любит признавать ошибки? «А если нет?» Если этот тип окажется «хитер, быстр и дьявольски умен», то дело пахнет керосином и он доставит ему не мало проблем.
Хотя, на чистоту, проблемы уже начались. Кольту и без того совсем не нравилось, как многие трактовали действия Инквизитора.
«А ведь месяц, считай, прошел… — И это значит, что если ход не сделает он, то его предпримет тот, другой, Инквизитор».
С одной стороны, можно ничего не предпринимать и наблюдать. Понадеяться на то, что этот неизвестный совершит ошибку и его удастся вычислить и найти. Но, черт возьми, насколько это реально? В своих собственных действиях Джон прослеживал логику, а вот в чужих – нет.
И с ещё одной стороны, почему бы не попытаться использовать действия этого шута? Это ведь реально, если хорошенько пораскинуть мозгами.
«В голове его какой-нибудь пустяк, с сердцем видно что-нибудь не так… — Вздохнув и остановившись, мужчина уселся на ближайшую лавочку укрытую тенями и, запрокинув голову, посмотрел на луну, словно та могла дать подсказку или дельный совет. — Может уехать?»
Оставаться на одном месте всё равно опасно и чревато. Так почему бы и нет?
«Мальчишку здесь нашли… — Ответ очевиден». За свои ошибки, а это пугало маньячное его ошибка, нужно платить. А в его случае – пытаться самому их исправлять.
«А-а-а? — Кольт замер, прислушиваясь к тишине. Послышалось ли? Но показавшийся звук шагов больше не повторился. — Тебе просто нужно хорошенько выспаться, дружище. А то на призрака уже пох… Да нет же, ну точно!»
Оглядевшись по сторонам, Джон позади себя по аллее, там где сам до того прошел, никого не заметил, а вот впереди, в отдалении, там где она пересекалась с несколькими лентами-дорожками словно бы даже мелькнула тень.
«Тень среди теней. Поэтично, ничего не скажешь, — по нервам, как проводам, скользнуло напряжение». Вместе с легкой мыслью о том, что просто кому-то ещё не спится, Джон поймал ту, которая показалась ему более здравой. «А если “Инквизитор”?» Если у него рука на детей поднялась, то парк ведь будет отличным местом для поиска новой жертвы. Тихо, спокойно, совсем безлюдно. И кого-то ведь, как его самого, сюда да занесет нелёгкая.
«Интересно, я похож на жертву? — Джон попытался увидеть себя со стороны». Внешне угрозы явно не представляет, шатается тут, полуночник несчастный… Да, вполне похож.
«Так что, на ловца и зверь бежит? — Хотя незнакомое положение вещей не вселяло полной уверенность в происходящем». Поднимаясь на ноги, запуская руки в карманы и почувствовал себя спокойнее, когда ладони коснулся холод складного ножа.
«Раз, два, три, четыре, пять… — Быстрым шагом направившись туда, где он видел человека, а затем, заметив и самого человека, Джон в мыслях чертыхнулся».
Девушка. Обознался, выходит. Да и не бывает такой нереальной удачи. Зато он сейчас выглядит, наверное, как самый настоящий маньяк.
«Что делать? — Можно свернуть в другую сторону, ничто ему не мешает и просто уйти». Он её и пальцем не тронул, это раз…
«А где гарантия, что тот, другой, не тронет? — Нет». Нет-нет-нет, вот не нужно сейчас только вот этого… Геройство — бесполезная трата времени.
«На твоей совести будет, Джон… — Что он теряет?» Ничего.
— Эй! — Окрикнув незнакомку, Джон, выпустив из рук нож, высунул руки из карманов. Руки у него пусты, в прямом смысле чисты и угрозы он из себя не представляет. Верно ведь? — Вам помощь не нужна?
Ну не предлагать же познакомиться среди ночи. А так, спишет все на то, что ему показалось, что у неё проблемы… Такой вот он сердобольный и впечатлительный.
