1. Имя.
Витторио Донато | Vittorio Donato
Сокращенно обычно звали Витто. Донато – фамилия, которую всем сиротам давали в Аббатстве Долоре Санто, и в переводе значит «данный Богом».

2. Данные персонажа.
Возраст, дата рождения: 25 декабря 1820 года, на момент смерти ему было 29 лет.
Пол: мужской
Национальность: итальянец
Сторона: сторона Тысячилетнего Графа
Ранг: акума

3. Внешность.
Внешность наш акуманёнок унаследовал от своего юного протеже, мальчика Анаклетио. А Анаклетио был обыкновенным семнадцатилетним подростком-итальянцем. Среднего роста, худой, если не сказать тощий, с гривой черных непослушных кудрей на голове. Черты лица правильные, скулы чуть выступающие, но выглядят они так из-за того, что щеки парня впалые. Глаза большие, черные, обрамленные длинными прямыми ресницами. Брови длинные, острые, от чего мимика очень выразительная, парень вообще не умеет делать лицо кирпичом, от того практически все эмоции по нему читаются, как по написанной книге. Чаще всего парень улыбчив и всем внешним обликом легкомысленен, насколько это вообще возможно для акумы. Он производит впечатление открытого, счастливого ребенка, что делает убийцу в нем еще более коварным и еще более жестоким, что прискорбно. В образе человека одевается чаще в строгого пошива костюм-двойку. Очень любит всякие маленькие красивые вещи, такие как вышитые шелковые платочки, запонки, булавки для галстука, шляпы, трости просто потому, что всю свою жизнь он носил рясу, и одеваться мужественно и красиво возможности не имел. А теперь же получает от этого истинное удовольствие.
  Акумой представляет из себя огромного черного кота с белыми большими, как у зайца, ушами. Черная длинная шерсть, огромные желтые глаза с вертикальным зрачком, сильные лапы лишь до половины, потому что вторая половина лап представляет вполне себе человеческие конечности, только для передних лап. Ибо лапами держать скрипку и отстукивать ритм не очень удобно. Скрипка кстати, как бы странно не это звучала, растет у странного кота на кончике хвоста, но шерсть такая длинная, что ее до поры до времени может быть не видно. Единственное, что приходится с собой носить, это смычок для странной скрипки и он, чаще всего, болтает за спиной в футляре рядом с реальной настоящей скрипкой, если Витто-человеку захочется поиграть. Маска акумы висит на шее и выглядит почти как ошейник.

4. Характер.
Святой отец Витторио Донато, очнувшись после смерти в виде богопротивного чудища, был так потрясен, что потрясение это навсегда отпечаталось на отстатках сознания мужчины. Сам по себе он всегда был веселым и беззаботным юношей, а потом мужчиной, к тридцатилетнему возрасту практически не утратив юношеской удали, но сан и ответственность не позволяли ему в полной мере проявлять свои склонности к разгильдяйству, потому святой отец их всячески в себе подавлял. Молитвой, тяжелый трудом, самобичевание, лишь бы только быть послушным сыном Божьим. Но нет-нет, да страстная сущность дитя южного солнца прорвется, и тогда уже понесет Витто со штихелями: будет буйствовать несколько дней, распевать с детьми в хоре светские песенки и шалить на все аббатство. А потом снова затишье и усердная отмаливание грехов. Таким и вырос, таким и умер. Но, как мы уже говорили, характер Витто после смерти, претерпел некоторые коррективы.
Очнувшись и убив любимого ученика, которого трепетно растил, новоявленный акума практически полностью стер этим воспоминания о аббатстве, о рамках, о Боге, о котором столько ему говорили. Можно сказать, что смерть стерла все те рамки, в которых парень воспитывался в детстве в аббатстве. То, что там запрещали, теперь стало возможным, и иногда парень этим пользуется. Например, именно после смерти он узнал, что в мире есть красивые, прекрасные просто девушки. И это было прекрасным открытием для человека, который тридцать лет своей жизни держал целибат, потому к леди Ноям Витто относится несколько более трепетно, нежели к Ноям господам. Точно то же и к человеческим особям относится. В конце концов, барышень убивать куда приятнее, нежели грязных потных мужиков. К тому же, парень очень любит детей. Относится к нем особенно трепетно и ласково и, если может собой управлять, старается все же детей не убивать, или убивать не полностью, давая хоть крохотный, но шанс.
При жизни Витторио был музыкантом, музыкантом он остался и после смерти. Музыка – единственное, пожалуй, что у него осталось действительно от той личности. Когда хорошо и когда плохо – любимая скрипка выручает. Парнишка любит играть и петь, и делает это очень хорошо.
От природы талантливый и любознательный, он любит узнавать что-то новое и смотрит на все новое с широко-открытыми глазами и восторгом. Да, именно восторгом. Неприкрытый интерес он испытывает к таким людям, как экзорцисты, и с удовольствием пообщался бы с ними, если б те не хотели каждый раз его убить, да и сам он не чувствовал бы непреодолимое желание перекусить какому-нибудь экзорцисту мальчишке его тонкую шею. Ибо Витто очень эмоционален и не считает нужным скрывать свои эмоции, таким он был при жизни, таким и остался после смерти. Резковатый, смерть сгладила привычку подчиняться беспрекословно и молчать, теперь он может пробурчать что-то в ответ,что некоторыми может восприняться негативно. И зря. Ведь Витто просто любит поговорить. А к тому же он еще и шутник, от чего его резкость кажется еще сильнее, но это не так. В моменты, когда тупая жажда крови не владеет мальчишкой, он любит хорошо пошутить, поболтать, перекусить, словом, практически неопасен. Витто не терпит одиночества и очень его боится, именно потому и пошел за Графом, когда понял, что убил самых близких. Одиночество для него самое худшее наказание, потому, не смотря на свои отношения с семьей Ноев, он им все же предан, понимая, что более ему ничего и не остается. Витто может в ответ на открытый приказ шутить, отнекиваться и делать вид, что несколько пренебрежителен, но за глаза, разговаривая о них (нем) с кем-нибудь, то будет почтителен и вежлив.
Ни к кому в мире он не испытывает ненависти, а убивает… Да, убивает, как и любой акума, когда клыки начинают чесаться, когда перерожденная натура требует крови, когда Ной приказывает. Нельзя сказать, что он очень терзается этим, но и особого удовольствия потом не получается. Скорее относится к этому как к обязательной службе. Пошел, убил, да, пережил, а потом снова рядом с другими людьми до очередного приступа.
 

5. Биография.
25 марта 1820 года. Аббатство Долоре Санто.
Крепкий и бодрый мужчина в белом праздничном монашеском одеянии, так ладно шедшем мужественной фигуре, перекрестив на ночь братьев, закрыл за собой дверцу кельи. Поставил на грубо сколоченный стол одинокую свечу. Пламя колыхнулось и отблеском упало на посеревшие в темноте листы толстой книги.
  «Сегодня, в светлый день Благовещения Пресвятой Девы Марии на обитель нашу снизошла Божья благодать. Преподобный Анжело возвернулся в обитель с хорошими новостями. Милостью Божьей теперь мы будем жить хорошо, и наш дом Милосердия при монастыре, наконец, получит помощь. Дети, попавшие к нам, перестанут голодать, весь монастырь перестанет голодать, не лучшее ли это, что могло произойти? Господь обратил на нас взор, и теперь все будет хорошо.
  Вместе с хорошими новостями Преподобный Анжело привез из столицы маленького ребенка. По словам Преподобного, ребенка этого он подобрал на мостовой в корзине. Это оказался мальчик, очень худой, вероятно, его выкинула одна из тех уличных девиц, что еще не получила спасения. Несчастное дитя. Но теперь для него все будет хорошо, Преподобный пообещал заботиться о нем так же добро, как о других детях Дома.  Братья приняли младенца с добротой и лаской, мы окрестили его Витторио – воскрешенный. Ведь это действительно можно считать воскрешением: пусть в стенах аббатства для этого малыша начнется совсем другая жизнь. Я верю, ему уготовано господом великое будущее, это благословенное дитя.»
  3 июня 1827 года. Аббатство Долоре Санто.
Мужчина в повседневной фиолетовой рясе, вновь закрыв за собой новенькую, только что поставленную дверь в келью, прошел к столу, чтобы быстрой рукой снова начертать пару строк о радостном событии.
«Как и ожидал Преподобный Анжело, наше аббатство теперь будет знаменито на всю страну! Бог простит меня за волнение, в котором я пишу эти строки, но невозможно говорить об этом спокойно. Десять лет назад, когда мы решили открыть Дом Милосердия и воспитывать всех окрестных сирот, никто и подумать не мог, что дело это будет настолько богоугодно. Слава о деяниях Преподобного Анжело на поприще воспитания отроков дошла до самого Ватикана, и сегодня мы сами смогли убедиться в благодати этого. Детский хор аббатства был назван ангельским. Воистину! Дитя, которое сам Господь нам ниспослал, наш юный Витторио, с ним и хор возродился. Это дитя поет так, будто сами ангелы, внемля нашим молитвам, отвечают. Я был прав, когда тогда, семь лет назад говорил, что уготовано ему великое будущее. Так он будет петь в Ватикане, мы были бы рады, но, видит Бог, как все в аббатстве стали бы несчастны. Невероятной силой владеет этот ребенок. Чистой силой доброты и ласки, от того, пожалуй, благодать на нем ангельская. Никогда еще не было в нашем хоре такого сладкоголосого ребенка. Разве что, непослушен бывает иной раз, аки настоящий бесёнок, смотритель Дома Милосердия отец Эдуардо во имя доброй души Витторио нет-нет да поднимет любящую руку с розгами, да мальчику все нипочем. Но ничего, отец Эдуардо добр и стоек в общении с отроками, он сможет воспитать в мальчике кроткого и доброго сына божьего, мы не сомневаемся. После сегодняшнего выступления братья верят в это.»
13 апреля 1837 года. Аббатство Долоре Санто.
Потемневшая со временем дверь с облупившейся темной краской и длинными щелями скрипуче закрылась за медленно вошедшим в темную келью стариком. Костыль темного дерева уныло стукнул о каменный пол. Седовласый старец, тяжело опустившись на грубо сколоченный табурет, вздохнул и придвинул горящую свечу поближе к раскрытой на последней странице книге. Такой же старой книге, как и он сам.
  «Истинно Страстная неделя несет страдания. Не припомню, чтобы в последние годы на Аббатство пало столько всего неприятного. Преподобный Анжело покинул нас, отправившись в лучший мир, оставив управление на меня, но я стар и немощен. Я уже не юн, и мне не хватает сил даже на то, чтобы так долго молиться. Ватикан про нас, кажется, совсем забыл, это испытание Божье, и мы должны пройти его с честью. Почему этого не понимает этот дерзкий мальчишка? Витторио. Смотритель Дома Милосердия Эдуардо, покинув обитель, оставил все дела на мальчишку, но что он может понимать в семнадцать лет? Он еще слишком юн и горяч. Пусть у него добрая душа и чистое сердце, но… О, Боже, помоги мне образумить этого безумца, ибо горечь им вскоре завладеет. Теперь он управляет хором и заботится о детях. Он каждый день видит, как Аббатство нищает и хиреет, как недоедают дети, он сам чинит им платья и читает, ибо молитвенников на всех не хватает. Разве могли мы тогда, десять долгих лет назад, когда он своим пением покорил самого Папу, подумать, что все это исчезнет? Чем мы прогневили Господа? Витторио молод и намерен ехать в Ватикан, единственное, что остановило его сегодня, это ребенок. Мальчик, маленький еще, лет пяти, наверное… Господи, ты послал нам этого ребенка, чтобы спасти всех нас! Он пришел в Дом Милосердия сам, едва живой от голода, промокший под дождем… Ничего не говорит, кроме одного – Анаклето. Мы думаем, это его имя. О, Господь, какие испытания ты послал этому ребенку? Возвращаясь со служения, я слышал, как Витто пел ему в своей келье. Быть может, это его, только его путь? Ведь дети Дома так любят его. Я молюсь за этого мальчика, одному Господу ведомо, что будет с аббатством дальше, но с этим юношей мы не пропадем. Все же я был прав… его ждет великое будущее. Я стар, он молод и все в руках Божьих…»
Декабрь 1847 года. Аббатство Долоре Санто.
– Ну что вы, Преподобный, как я могу думать об этом…– взрослый, рослый и красивый мужчина, чуть-чуть хмуря брови над прямой переносицей, смотрел на сгорбленного в постели старика. – Вы ведь вырастили меня, вы не можете умереть, Преподобный, – широкая мужская рука сжимала сухую старческую ладонь, пытаясь вложить в нее четки.
– Не говори так, Витторио, – скрипуче проговорил старик и едва-едва улыбнулся. – Ты вырос и должен понимать, что только Господь владеет нашими жизнями. Ты принес мне свечей, Витто? Я хочу немного пописать…
– Вы не можете писать! Вы должны поберечь свое зрение! Ну что же это такое, Преподобный, вы как дитя!
– Я пишу эти истории уже сорок лет, мой мальчик… ооо… кто это там, за тобой? – старик приподнялся над кроватью, близоруко сощурив выцветшие глаза. – Неужели это Анаклетио? Мой мальчик, ты опять сегодня не причесан…
– Преподобный, прошу простить… – Витторио, мягко положив ладонь старика на одеяло, встал с колен и подошел к тонкому, узкоплечему и лохматому мальчишке, что жался в угол. Дико поглядывая на немощного старика своими черными, глубокими глазами, он, казалось, готов был вот-вот расплакаться, и не сделал этого только потому, что Витто вовремя подошел и положил по-отцовски широкую ладонь на узкое плечо ребенка. – Не бойся, Анаклетио, Преподобный не причинит зла. Ну, все хорошо? – взяв ребенка за подбородок, отец Витторио Донато тепло улыбнулся, и глаза затравленного ребенка потеплели. За десять лет, что Анаклетио прожил в Доме Милосердия, он научился немного говорить и не плакать по каждому ничтожному поводу.
   «Витторио сделал невозможное. Анаклетио, только придя, был похож на волчонка с гор, но здесь, с помощью Божьей, обрел дом. Он все так же не говорит, но наш мальчик, Витто, уверяет, что с ним он общается. Во славу Божию, во славу. Правильным решением было назначить его Смотрителем Дома Милосердия, и ведь он не прекратил петь! Его прекрасный голос – драгоценность нашего хора, а как прекрасно он играет на своей скрипке, этот мальчик отмечен дланью Божьей. Да простит меня Господь за мои желания, ведь только ты, Господи Боже, способен располагать нашими жизнями, но… позволь мне, твоему верному старому сыну молиться о том, чтобы именно Витто остался в Аббатстве. После смерти Преподобного Анжело он единственный, кто смог бы вернуть Долоре Санто его бывшее величие.»
1 апреля 1849 года. Аббатство Долоре Санто.
«Господи! Какая страшная Страстная неделя в этом году! Господь, ты посылаешь нам невероятные испытания, желая, чтобы мы разделили с тобой твою боль… Господь Милосердный, будь же милостив к детям свои, возношу тебе свои молитвы! Спаси Витторио. Услышь меня, Господи. Вот уже сутки он лежит в горячке, не просыпается, и только что-то поет в бреду. Анаклетио так переживал, что и сам, не в силах быть подле Витто, слег, и теперь лежит тоже в жару, и все повторяет его имя, повторяет… оно и понятно, ведь он так любил его. О, Господь! Почему я говорю «любил»? Ты ведь милостив, ты не позволишь ему умереть! Но что же произошло? Что за болезнь эта такая ужасная, за что ты караешь милого мальчика и все аббатство? Неужели ты решил ниспослать нам испытание…?»
4 апреля 1849 года. Аббатство Долоре Санто.
« Господь… я всегда был верным сыном тебе, и сейчас, прежде чем произнести хулу, я пел тебе хвалу, но сегодня я говорю, ты жесток, Господь! Ты отобрал надежду у этих несчастных детей, ты отобрал надежду Долоре Санто, ты…
  Витторио умер сегодня на рассвете. Господь, ты забрал его на Пасху, с собой… Все знают, умереть на Пасху – получить Божью благодать, я уверен, мой мальчик сейчас с тобой, Боже… Наверное, там он нужнее, тебе он нужнее, но мы осиротели. Анаклетио снова замолчал и слег. Господи, неужели ты посылаешь на наши головы это черное проклятие? Неужели чума унесла жизнь нашего Витторио, моего мальчика? А теперь она еще и заберет жизнь Анаклетио? Ооо, я слишком стар, я очень стар для этого…»
Пятое апреля 1849 года для мирного Аббатства Долоре Санто в итальянской провинции был объявлен днем великого плача. Это случилось после Пасхи, великого праздника, который окрасился в черные тона, монахи до сих пор не любят вспоминать о том, что произошло тогда. Целая череда смертей сотрясла стены мирной обители. Сначала от болезни умер Смотритель детского Дома Милосердия, глава хора, святой отец Витторио Донато. Эта трагедия потрясала всех, но больше всех страдал юный ученик Витто – Анаклетио. В безмолвном горе он бродил по опустившим гулких холлам и единственное что мог, это повторять имя Витторио. Витторио… Витторио… Не мудрено было в этих гулких коридорах встретить того, кто попросит назвать это имя еще раз. К утру аббатство возрыдало над лужами крови и окровавленной одеждой пропавших детей хора Дома Милосердия и еще одним трупом несчастного старика в его одинокой келье, который не выдержал горя и умер, так и не дописав грустную историю в старую, посеревшую книгу. Анаклетио после трагедии пропал. Сколько бы монахи не искали убитого горем мальчишку, так и не смогли найти. Со временем все решили, что и он погиб в той истинно дьявольской бойне, отпели его и поставили надгробие мальчику рядом с надгробие отца Витторио. Кто же мог знать…
   Кто же мог знать, что далеко-далеко от солнечной Италии, черноглазый лохматый мальчишка станет служить злу, от которого ему всю жизнь оберегали. Кто же знал, что отец Витторио еще сможет посмотреть на мир, но не своими глазами, а глазами мальчишки, которого убил. Какая нелепая ирония – он и сам это понимал, когда пузатый и ушастый дядька сказал, что теперь он будет служить ему и его семье. «Какая ирония», – подумал Витторио, смотря снизу вверх на того, кому теперь будет служить. «Какая ирония, я должен убивать. Какая ирония, я должен убивать руками ребенка, которого вырастил. Какая ирония… господь так и не смог защитить нас всех. Какая ирония… неужели они теперь сильнее?..»

6. Способности.
Помимо стандартных способностей акума, таких, как наносить определенные удары и летать, способности акумы Витторио сформировались из навыков, которыми он владел при жизни. При жизни парень был музыкантом, прекрасно играл на скрипке и пел, музыкантом он остался и после смерти. Скрипка и голос – вот оружие акумы черного кота Витторио. Так как при жизни парень был не очень воинственным, так получилось, что и после смерти он не стал таким. У него практически нет прямых физических убивающих атак, кроме тех, что заложены во всех акума Графом.
В форме акумы кончиком черного кошачьего хвоста Витто является скрипка. На этой скрипке он умеет играть несколько особых мелодий, которые могут воздействовать на разум его врагов, на людей лучше, на экзорцистов чуть хуже из-за их синхронизации с ЧС. Мелодии, которые играет мертвый скрипач, можно назвать мелодиями умиротворения. Или, если быть точным, мелодией деморализации. Это основная атака, носящаяя жизнеутверждающее название "Реквием". Огромный черный кот играет на скрипке-хвосте мелодию, и она, воздействуя на сознание, практически полностью подавляет в нем желание драться, желание выжить любой ценой, победить, или отомстить. Словом, приглушаются любые сильные эмоции, которые в этот момент владеют человеком. Слабость этой атаки в том, что если человек страсть как захочет, предположим, спасти скрипача от смерти, а скрипач сыграет эту самую мелодию, желание спасать сойдет на нет, и акума будет убит.
  Таким образом парень может играть несколько мелодий, которые по-разному воздействуют на сознание. Деморализуют - "Реквием", или рождают неоправданную радость - "Полонез", или сводят с ума - "Арпеджио" – если акума не играет мелодию, а просто водит смычком по струнам, без стройности. Такие резкие звуки практически убивают разум, потому потом остается просто и грубо добить, что уже не сложно.

  Однако у способности есть несколько существенных минусов.
1. На открытом пространстве, где звуку не от чего отражаться, способность воздействует в разы хуже.
2. Радиус действия каждой мелодии определяется лишь тремя стами метрами.
3. Действие мелодии может длиться от полутора минут до одиннадцати, а потом нужно будет уносить ноги, ибо повторно, подряд за короткое время атака не сработает, особенно на людей, синхронизированных с ЧС.

7. Навыки.
Прекрасно играет на скрипке и поет. Умеет читать и писать, имеет хорошую память, знает латинский язык на уровне грамотного письма. Очень хорошо шьет и умеет готовить, ездит верхом и на велосипеде. Хорошо разбирается в садоводстве, древней истории и праве – все эти знания получил в аббатстве.

8. Связь с Вами.
Асечка – 577506789

Отредактировано Vittorio Donato (12.03.2013 09:27:14)