Солнце вливалось в начищенные до блеска, огромные оконные стекла. Лучики прыгали по светлым диванным подушкам, по начищенному паркету, по стеклу ваз, по лицу маленькой девочки. Она сидела перед окном, щурясь, ловя на круглые по-детски щечки солнце, которое сегодня было особенно ласковым. Оно целовало длинные загнутые реснички, и девочка была рада. В длинные каштановые косы сегодня ей вплетали алые ленты, и платье принесли такое красивое-красивое, нежно-розовое с белыми оборками и кружевами. Оно так воздушно кружилось, что девочка едва могла усидеть на месте, утерпеть, чтобы не вскочить и не начать кружиться.
– Сидите спокойно, мадемуазель Мишель, – строгая гувернантка слегка потянула густые косы, девочка запрокинула голову, улыбнувшись и хлопнув ресницами: гувернантку свою она привыкла слушать всегда-всегда. Мишель вообще была послушной девочкой – У вас сегодня очень ответственный день. Вы должны произвести впечатление взрослой и серьезной девушки. Мсье Шарбанно надеется, что вы будете взрослой и умной девочкой. Понимаете?
– Но я ведь и так уже взрослая. – Девочка склонила голову к плечу, прищурившись и вглядываясь в солнышко за окном. – Вчера я совсем без ошибок сыграла шестой этюд!
– Сегодняшняя встреча будет сложнее этюда, мадемуазель, – гувернантка была сурова и безэмоциональна, как всегда, потому девочка не приняла к сведению всю строгость тона, лишь слова о встрече были интересными. – К нам приедут гости? – оживилась девочка, заулыбалась и засверкала глазами, да еще сильнее заерзала на стуле, за что гувернантка снова потянула заплетаемые косы, а девочка зажмурилась, вскинув руки к голове. – Но бо-ольно же, мадам Жанна! – надулась она, но печаль была недолгой, как у всех детей. Предстоящее событие было таким интересным, таким интересным, что дуться в этот момент было совершенно невозможно. С самого утра Мишель удивлялась и гадала: что же такое происходит? Подняли ее сегодня с самого-самого утра, помыли, умыли, одели, как куколку в волшебное, красивое платье, а теперь заплетают, и наверняка завяжут красивый-красивый бант! И для чего ее так готовят?.. – А кто к нам приедет в гости? А они к нам приедут, или только к папеньке? А мы сможем познакомиться? Ой, как интересно! А мы пойдем гулять? – девочка мотала головой из стороны в сторону, гувернантка на силу прикрепила острый бант к косам, не сумев сдержать девочку на стуле, она только устало взглянула на вертящегося перед зеркалом ребенка. И в какую сторону сегодня ее судьба повернется?

Дамьен Шарбанно.

В большом нижнем зале, залитом солнечным светом, на тонком подносе уже поставили чашечки на тонких блюдцах дорого фарфора. Тонкие шелковые светлые шторы молчаливые и сноровистые горничные подвязали широкими кремовыми лентами и подвесили на крючки, чтобы солнце не сбежало из гостиной. Высокой строгой скалой хозяин прекрасного поместья Дамьен Шарбанно стоял подле камина, молчаливо следя за служанками. Рядом с ним стояла тонкая, еще, кажется, совсем молодая женщина, но со следами некоторой тревоги на лице. Женщина переживала, то и дело бросала взгляды на подъехавший уже к подъезду экипаж, не смея взглянуть на своего строго супруга. Она так и не посмела ему ничего возразить, и теперь с внутренним трепетом ждала своих званных, но неожиданных гостей.
– Не рано ли?.. Ей всего двенадцать лет.
Дамьен только глаза скосил на свою супругу, чуть-чуть повернув голову, от чего его длинная челка, прядью падающая на глаза, испуганно дрогнула. Мужчине с утра был не в самом приятном настроении: предстоящая встреча, казалось Дамьену, каким-то образом втаптывала его фамильную, долгое время концентрированную в скверных характерах наследников фамильную гордость в грязь. Древний род Шарбанно, некогда могучий и блестящий, теперь потускнел, потерял лоск и добрую часть своих доходов. А вот известная на весь Париж спесь никуда не делась. И эта спесь сейчас клокотала в внешне бесстрастном отце семейства. Его несколько раздражала, если не сказать оскорбляла идея породниться с этими новыми дворянами-выскочками-торгашами, но финансовое положение было настолько плачевно, что другого выхода не было. Дамьен Шарбанно собирался отдать свою пока еще маленькую дочь за наследника торгаша Бенуа, прикрыв несколько шаткое сейчас положение в последствии пышной свадьбой и средствами, которыми семья Бенуа располагает. Потому он и заставил прислугу вылизать поместье до блеска. Потому он и стоял сейчас недвижной бесстрастной статуей, приготовившись встречать дорогих гостей. Потому его дочь с утра и наряжали, как куклу: этот день должен пройти идеально, и никакие мелкие неприятности, на вроде чуть недовольного лица его благоверной супруги не должно было помешать счастливому событию сватовства. Дамьен одернул борт ладно сидящего, светлого костюма и, чуть склонив голову, коротко прошептал:
– Изобразите на лице больше радости, моя милая, – строгий тон не оставлял возможности сопротивляться. Мужчина успел только вернуть голову в прежнее гордое положение, когда дворецкий вошел в зал и объявил приехавших:
– Мсье и мадам Бенуа с мсье Бенуа и мадемуазель Бенуа.
[NIC]Michelle-Eliane Charbonneau[/NIC][STA]птица[/STA][AVA]http://s5.uploads.ru/xelKJ.jpg[/AVA]