- Ты ведь знаешь, да? Знаешь? - Настойчиво тянет Триша, изворачиваясь в плавном движении, чтобы иметь возможность заглянуть Удовольствию в глаза. - Знаешь, - утвердительно кивает, словно мысли прочитала. Но куда ей до мыслей в голове Тики: она со своими-то не всегда знакома, и в ее голове даже Уизли порой не может разобраться - схватит одну мысль, потянет, думает, что вытащил, а за ней на веревочке еще десять таких же болтаются, и все о разном, все о разном. Это настолько свойственно ей, Одаренности, что никто даже внимания не обращает, когда она скачет по кочкам собственных размышлений и скатывается по горкам умозаключений - она делает выводы, пригодные только для нее одной, удивительно неживучие в открытой среде, имеющие шанс на существование только в экосистеме ее головы, но заключает мысль в рамки так молниеносно, что обычному человеку катастрофически сложно с ней общаться. В Удовольствие же есть одно достоинство - он не человек. Ей до сих пор интересно - насколько. Впрочем, ей и о других родственниках все интересно. Но сейчас рядом Тики - его и пытать.
Все вокруг чем-то заняты и знают что-то, чего еще не успела прознать она. Граф, нечестивец, долго скрывал от них тайну 14-ого, теперь вот книжник явно знает что-то о Роад, возможно, известное и ей, Тики и Роад тоже, кажется, имеют собственный план - все что-то знают, и неуловимым образом это всегда касается 14-ого. А У Одаренности зубы сводит при мыслях о Неа - она настолько не желает даже помнить его, что каждый раз добровольно отстраняется от разговоров любопытствующих. И вместе с тем ее, как и остальных, мучает один вопрос с того самого дня 35 лет назад. Они формулируют его по-разному: почему? за что? как он мог? Она же трактует его "как подобное возможно?" И, кажется, будто здесь ее больше интересует техническая сторона, а вовсе не духовные вопросы. Но, как бы то ни было, когда все вокруг тебя постоянно говорят об одном и том же, приходится втягиваться в процесс. Беатриче смотрит, как Шерил вымещает досаду на ученике книгочея, и на секунду в ней просыпается его желание - залезть в эту голову, разобрать память по кусочкам. Но она закрывает глаза и заступает за спину Удовольствия, оказываясь в его зоне, подальше от эмоций Камелота. Она не чувствует их так хорошо, как могла бы - где-то не доросла, видимо, и почему-то связь не такая прочная, но этих ощущений вполне хватает.
Сейчас Беатриче хочется знать, зачем они полезли в Орден и где теперь Роад, если даже ей сложно уловить Мечту. Но нет, бессмысленно - он редко ей что-то рассказывает. И совсем не любит говорить про этого экзорциста. Триша кривит губы, думая о том, как снова отличился Неа, избрав себе Аллена сосудом для памяти. Наверняка, это очередная насмешка. Ей даже немного противно, и это чувствуется на языке и небе. Может, причина в том, что Граф даже сейчас не до конца с ними честен и она осознает происходящее не полностью. Одаренность кидает еще один проникновенный взгляд на Шерила и его кроликов и удаляется из помещения. Ей как будто хочется спать - глаза неприятно слипаются, но никакой усталости она не чувствует. Ей хочется что-то сделать, но для этого нужно знать, а желание знать - слишком иллюзорно, она даже не знает, что именно ей нужно знать. Эти желания в совокупности раздражают ее безмерно. Поэтому в своей комнате, не в лаборатории в кои это веке, а в тех нормальных покоях, что даже с удобной кроватью, Одаренность, стараясь смыть с себя это раздражение и какую-то беспричинную гневливость, выливает на голову, запрокинутую в медную раковину, кувшин с холодной водой - будто что-то человеческое может ей помочь. И задумчиво опускается на холодной пол под этой раковиной, не утруждая себя хотя бы выжить с волос лишнюю воду;  так и сидит с мокрыми плечами и спиной, нелепая, наверное, но совсем не смешная.