Бумаги, документы, отчеты, счета, кофе, кофе на счетах, как результат попытки поиграть в Цезаря и сделать несколько дел одновременно - да это не работа, это каторга какая-то!И, казалось бы, Ларс даже флагами не махал перед зданием Центрального Управления, и вообще, был талантливым, перспективным, далеко не глупым научным сотрудником, ещё и таинства чародейства и волшебства ведал, чтобы просто взять и сослать его сюда. Уж лучше бы сразу на гильотину - от неё, хотя бы, голова не болит. И вдовушка, судя по всему, мнила должность ассистента чем-то, сродни рабству: то подай, это принеси, налей кислоты в колбу, а кофе - в чашку, и смотри не перепутай. В который раз Ларс повторял себе: хватит это терпеть! И все равно продолжал, поскольку бечь с этого седьмого круга ада некуда. Разве, на восьмой, но вряд ли это спасет положение.
- Пойди, забери, да пошевеливайся, - частично копируя интонации Женевьевы, недовольно бубнил Ларс, направляясь по пустому коридору в обозначенную лабораторию, откуда следовало забрать поступившие из Азиатского Управления документы. Эх. Нет бы, сказала: "Лассе, будь так любезен, принеси, пожалуйста, папку с важными бумагами, я буду тебе так благодарна!" А потом начальство ещё удивляется, че эт подчиненные от него не в восторге.
Ладно, ему ещё повезло. Очень даже повезло. Женевьеву Ларс, по-своему, даже уважал, а негодовал, скорее, по привычке негодовать на все, что было ему неугодно. А вот ребятам, находившимся в прямом подчинении у секретаря Рувелье, можно было лишь посочувствовать. И не просто можно - нужно! Но, ничего, и на него управа найдется. Вот закончит Ларс к его юбилею свою бомбу в корпусе карманных часов на цепочке, и отправит ему анонимно. Хотя, лучше бы, конечно, собрать бомбу помощнее, поскольку такие гады, как их усатый секретарь, обычно живучие. Не ядерную, конечно, но химическую, и желательно ядовитую, не помешало бы. Весь Орден потом его, Энгена, благодарить будет! И воцарятся - хоть сие до ужаса монархистское слово и было противно всей Ларсовой сущности -  в их славной организации свобода, равенство и братство.
Правда, план из пальца не высосешь, и годную бомбу на коленке просто так не сварганишь. Надо хоть какой мастер-классец со созданию глянуть. Вернее, чертежи, формулы, все вот это вот. И немного творчества: к примеру, пусть она, взорвавшись, осыплет Ватиканскую верхушку конфетти.
Выяснив у сотрудников, что работник из АУ уже благополучно обратно смылся, оставив целую стопочку нужный документов, Энген забрал их все и, пнув на прощание в чем-то провинившуюся перед ним дверь, потащил начальнице.
Впрочем, Ларс был бы не Ларс, если б не решил их самостоятельно просмотреть, прежде, чем отдавать. Особенно в папку с печатью "совершенно секретно" нельзя просто взять, и не заглянуть. Вдруг там разработки оружия массового поражения, или ещё что-нибудь, в быту полезное?
Остановившись и перехватив остальные папки подмышкой, Ларс по-простецки, зубами, потянул завязку на интересующей его, с грифом "секретно", и...  понял, что надо меньше мечтать о гильотине, а то мысли, похоже, и впрямь имеют свойство материализоваться. В искомой папке. Обнаружился. Целый. Ворох. Фотографий. Линали Ли.
Если смотритель Комуи увидит - он же ж Энгену глаз на ухо натянет и скажет, что так оно и было!!! А он, между прочим, тут, вообще, не при чем! Каким образом ЭТО попало к архиважным документам - оставалось только гадать. Но уж вряд ли по заказу Женевьевы. Надо срочно сплавить кому-то этот компромат, и пусть сам отдувается, как хочет! В соседний отдел! Нет, лучше - в соседнее подразделение! Только бы успеть, только бы успеть!
"Спокуха, она, ведь, на них даже одетая, - пытался успокоить себя Ларс, крадучись, аки тать, по коридорам. - Но... под одеждой ведь, все равно, голая... блин, че ж делать-то?"
[NIC]Lars[/NIC][STA]Хулиган Квакин[/STA][AVA]http://savepic.org/3911991.jpg[/AVA][SGN]Не бери чужое, если
На тебя глядят чужие.
Пусть они глаза закроют
Или выйдут на часок.
А своих чего бояться!
Про своих свои не скажут.
Пусть глядят. Хватай чужое
И тащи его к своим.

Внешний вид: среднего роста (177 см) тощий голубоглазый блондин. Одет в темно-серые брюки, синюю клетчатую рубашку, поверх которой - белый халат научного сотрудника. Выражение лица, несмотря на бурлящие в душе страсти, вполне себе безмятежное.[/SGN]

Отредактировано Player (02.07.2013 20:58:36)

Обычно в это время Призрак либо читала очередные донесения искателей, редактируя их и приводя в божеский вид (скажем прямо – грамотность была сильной стороной сравнительно небольшого количества людей, а излагать свои мысли на бумаге так, чтобы их поняли другие, могли вообще единицы), либо собирала материал для очередной миссии воинов света в черных одеждах (вот же ирония!), либо пыталась вырвать у суток пару часиков спокойного сна. Да, днем кошмары был не такими пугающими. Ну да не о них речь. Речь о том, что Анна в этот самый момент не работала. Женщина воевала. С внезапно проснувшейся Ярославой.
О, нет-нет-нет, женщина вовсе не страдала от раздвоения личности. Это был банальный спор с самим собой. В чистом, так сказать, виде. Подобные споры происходят у всех людей, у некоторых реже, у кого-то чаще. Кто-то ругается со своей жестокостью, кто-то с желанием поребячиться, кто-то с излишней добротой. А вот она боролась с тем, что нарекла своим старым именем, а именно – с желанием найти приключение себе на пятую точку. Сидела, никого не трогала (ну пару раз обратилась по делу к другим работникам), работала, занималась полезным делом и, что примечательно, не чувствовала ни малейшей усталости. Золотые часы! Они кратковременны и ими надо пользоваться, ловить. И она честно работала вплоть до сего момента. Как в задницу ужалило. Надо себя чем-то занять. Чем-то сумасбродным, странным, не вписывающимся в рамки «обычного порядка»
Призрак злилась на себя, поминала свою умершую (и порой воскресающую) привычку искать себе приключения тихими, но крайне выразительными совами. Удручало главным образом не то, что прошлое «я» вот так о себе напоминает, о нет, это как раз таки можно было бы счесть добрым знаком. Удручало то, что работать в таком состоянии было невозможно. В смысле совсем. На бездумную какую-то работу она еще была способна, но на осмысленную, требующую внимания и времени, - нет.
Искать себе неприятностей Анна не стала. Пардон, уже доискалась однажды. Но и сидеть, уставившись в никуда, работница Ордена не собиралась. Потому занялась тем, что не требовало особых умственных затрат и в то же время помогло бы загнать Ярославу куда поглубже. Светловолосая женщина принялась наводить порядок. Ни для кого не секрет, что беспорядок на рабочих местах у научников дело такое… естественное. Беспорядок появляется сам по себе, словно являясь живым и до стона отчаяния верным существом, что раз за разом возвращается. Но это не значит, что работники не любят порядок. Просто им некогда им заниматься. А раз у нее появилось время, то почему бы не порадовать коллег таким маленьким подарком.
Естественно, что вначале женщина прибралась на том столике, который оккупировала лично она. Оказалось этого недостаточно. Жажда приключений все более грызла ее. Пришлось штурмовать чужие пристанища, обходя только те, за которыми сейчас работали другие научные сотрудники. Будучи достаточно опытным и квалифицированным (если можно так выразиться) сотрудником, Анна знала и умела раскладывать документы и прочие источники информации, с коими работал «бумажный» отдел, так, чтобы ничего не нарушить (порядок есть даже в этом хаосе), так чтобы можно было найти желаемое и так, чтобы выглядело это со стороны красиво. Пользуясь случаем, русская блондинка просмотрела чем там занимаются ее «боевые товарищи». Так – без лишнего любопытства, поверхностно. Однако внимание само по себе заострялось на таких папках, на которых были пометочки вроде «секретно» или «очень секретно» ну и т.п. Анна как сторожевой пес следила за поступлением подобных папок и их дальнейшей судьбой в пределах «ее территории». Этим ведь не шутят. Не приведи Господи что потеряется или залежится лишний день.
«Вроде все» Призрак взглядом победителя оглядела помещение. Посторонний бы не увидел бы разницу между прибранными и неприбранными столами. Однако сотрудникам разобраться в этом хаосе порядке труда не составит. Теперь можно было вновь заняться своими делами… Или сходить впить кофе в столовую. Да, пожалуй, идея неплохая. Тем более, что Ярослава (желание вляпаться во что-нибудь неприятное) наконец-то умолкла. Но сначала… Женщина посмотрела на свое рабочее место. Перед походом в столовую она еще успеет немного, гм, отвлечься. Среди чистых, гладких листов был один – мятый, в пятнах от чая, кофе и пирожков. И именно на нем было набросано несколько строк. Именно он в настоящее время служил «черновиком» для стихов. Или просто интересных мыслей, которые порой посещали Анну.
«Эх, кто бы научил не жалеть о прошлом, Кто бы показал верные пути…» Научная сотрудница остановилась, разглядывая корявый почерк, вглядываясь в слова. И вот так всегда. Сама себя бьет по больному месту. Что это? Самоистязание или попытка примириться с прошлым, настоящим и перспективным будущем? Анна раздраженно постучала по столу ручкой, выбивая замысловатую мелодию. Решиться на дальнейшее горе-сочинительство ей не дало ощущение, что она уже не одна. В смысле, что кто-то к ним идет. Потому как не замечать работающих, и кидающих легкие завистливые взгляды на прибранные столы, товарищей было бы глупо. Да, женщина скорее вначале почувствовала это и лишь потом услышала гневные речи где-то там – за дверью. Судя по голосу, Женя опять начала распекать своего протеже. Блондинка сочла за благо не вмешиваться. Она не очень любила, когда кто-то кого-то отчитывает. Но ведь порой без этого никуда!
«А может мне послышалось? Уж очень быстро она от него, хм, отцепилась» Шаги в коридоре, открывающаяся дверь и Женевьева собственно персоной. Оглядев столы, находящиеся в состоянии хаотичного порядка, знакомая задала вопрос, который ее, видимо, чрезвычайно тревожил.
- Анна, а где документы из Азиатского Управления? А то Комуи негодует, как жаждет их увидеть.
Призрак встала быстро, но без спешки, дабы проклятый халат не слетел с плеч, и при этом незаметно сунула бумажку со строками себе в карман. Собственно теперь становилось ясно, почему оный был таким мятым. Женщина была готова заворчать как большой цепной пес, которого обвиняют в том, что вор съел кулек детских пирожков, а он-то взял и допустил такое. Такая возможность не исключалась, но уверенности в том, что обвинения пусты и необоснованны, было более чем достаточно.
- Доброго дня, Жень. Извини мою прямолинейность, но я понятия не имею о чем ты. За последний час, во время которого добрая часть работающих здесь людей улетела либо отсыпаться, либо отъедаться, к нам не поступало никаких документов из Азиатского подразделения, - Анна потерла лоб. И продолжила уже без грубоватой мягкости в голосе. – Ручаюсь, их здесь нет. Во всяком случае, у тех работников, что, как и я, «обустроились» здесь, - точно.
Добавила с едва заметным интересом.
- Неужели на Смотрителя напала охота работать?

Нет, Анна не раскаялась в своих словах, точнее в своей резкости. Почему-то от добрых людей всегда ждут раскаяния и угрызений совести, когда им показывают, что да они правы, и неприятный, грубый тон можно было бы в принципе не применять. Но Волкова была выкована из другого металла. Смысла сожалеть о принятых решениях или стыдится своих слов, она попросту не видела. Она не стала черствой, и вопреки своему убеждению порой раскаивалась в содеянном. Но случалось таковое крайне редко. Ведь смысла во всех этих метаниях и правда не было.
Увидев состояние женщины и, главное, услышав приветствие пусть и запоздалое, Анна расслабилась и даже слегка приподняла уголки губ, что можно было трактовать как прощение всего, что только что было воспринято ей как оскорбление. Но пресловутого сожаления, что она «рыкнула» (пусть тихо и крайне вежливо) на «боевого товарища», так и не появилось. Да, она прекрасно понимала состояние светловолосой подруги, поскольку и сама горбатилась на благо Ордена (со всеми вытекающими). И понимала, что это не оправдание подобному нахальному поведению: врываться на скромную территорию чисто «бумажных» работников, без приветствия задавать вопросы… Мать с детства вдалбливала Ярославе, что вежливость – едва ли не главное, что отличает культурного человека от диких зверей в лесу. И она, что бы вокруг не происходило, всегда вела себя подчеркнуто «культурно». Более – всячески призывала окружающих следовать ее скромному примеру.
В общем, как бы там ни было, и что бы в блондинистой голове у Анны не творилось, она «остыла» и вновь стала самой собой – то есть вернулась к состоянию не то безразличия ко всему сущему (с пробегающими искрами интереса в полуприкрытых глазах), не то к состоянию «заледеневшего» в целях безопасности человеку. В смысле чувств и мыслей.
- Я склона считать, что скорее бы Смотритель укусил Ривера, нежели тому пришла в голову мысль изображать из себя оборотня-трудягу, - воображение тут же нарисовало две картины. Одинаково фантастичные.
Первая – Ривер как маленькая собачка вцепился в брюки Смотрителю, мирно спящему на своем рабочем месте. Вторая – Комуи грызущий научного сотрудника за голову. Вторая картина показалась даже более правдоподобной, поскольку даже в воображаемой картине Ривер имел крайне усталый и раздраженный поведением Комуи вид. Уголки губ вновь дернулись вверх.
Русская, собрав силу воли в кулак, заставила улыбку завять как цветок по осени. Мысли мыслями, фантазии фантазиями, а ситуации это не облегчало.
- Женя, ты меня знаешь, я редко покидаю это место, так что все, что творится за стенами я узнаю исключительно от своих товарищей по рабочему кабинету. Может быть Смотритель Азиатского подразделения и соблаговолил навестить нас. Может быть, поскольку ситуация и правда вырисовывается не самая красивая. Но сюда он не заходил. Да и поблизости не шатался, в противном случае я бы о том знала.
Анна задумчиво потерла остренький подбородок. Глаза она закрыла, будто не видя мира, она соображала куда быстрее. Ну да – отвлекаться на то, чего не видишь, сложнее.
- Я верю только тому, что подтверждено либо лично мной, либо людьми, которым я склонна доверять в той или иной мере, - протянула женщина, открывая глаза. – Думаю, поиск документов будет продвигаться куда резвее, если подключить к нему еще кого-нибудь. Меня, к примеру.
Все – Анна решила помочь. Документы не касались ее вообще никаким боком. Вины за ней не было, чтобы она очертя голову бросилась на подмогу, отрываясь от работы. Но она же русская, черт ее побери! А русским ежели что втемяшится в голову, то они ведь не успокоятся, пока не доведут дело до конца. И если кто-то из них решил помочь, то лучше не сопротивляться. Анна решила, что она вправе оказать услугу другому научному работнику, что она имеет право участвовать в поисках.
- Я все равно засиделась, - последнее было сказано, дабы у светловолосой сотрудницы и в мыслях не возникло ей перечить. Мол она не ради нее это делает, а лишь потому что устала сидеть в закрытом помещении и дышать пыльным воздухом.
- Я сообщу, если увижу Бака. Или если упомянутые бумаги будут у меня.
Придерживая рукой халат, Анна призраком выскользнула за дверь. Когда она успела к ней подойти? Видать делала мягкие, неспешные шаги к ней во время всего короткого разговора. Дверь открылась ровно на столько, чтобы в нее юркнула фигурка в белом халате. Видать большинство представительниц женского пола в совершенстве овладели таким образом покидать помещения: быстро и без скрипа несмазанных дверных петель.